 |
|
|
|
|
КОКИН Александр Александрович
Россия, город Москва, Физико-технологический институт Российской АН выпускник 1954 года, доктор физико-математических наук, профессор
Г.В. СКРОЦКИЙ ( К 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ )
Из воспоминаний о Г.В.Скроцком,
Весной 1953 года, когда мы заканчивали 5-ый курс Уральского Физтеха, на нашей
выпускающей кафедре № 23 ( теперь это кафедра молекулярной физики ) была сформирована
группа из 5 студентов, для командировки в Москву на весь шестой учебный год в очень
закрытый институт, условно называвшийся тогда Лабораторией Измерительных Приборов
Академии Наук - ЛИПАН. Теперь это известный Российский Научный Центр (РНЦ)
" Институт атомной энергии им. И.В.Курчатова ". первом заведующем кафедрой теоретической физики Физико-технического факультета Уральского политехнического института ( К 100-летию со для рождения ) А.А.Кокин Профессор, доктор физико-математических наук В начале августа в сопровождении нашего преподавателя Г.В.Соловьева мы ( И.С.Гладких, А.А.Кокин, Л.Л.Муравьев, Б.В.Митюхляев и Л.В.Молодцов ) в плацкартном вагоне отправились в Москву. Учебный 1953-54 год на Физтехе начался без нас. Однако, он оказался для факультета особым. Формально существовавшая тогда кафедра теоретической физики ( состоящая полностью из совместителей - сотрудников Уральского филиала Академии наук ( УФАН ), включая член-корреспондента АН СССР С.В.Вонсовского, исполнявшего обязанности заведующего ) не имела ни помещений, ни штатных сотрудников. Студенты общались с преподавателями только на лекциях и экзаменах. Лекции иногда читались поверхностно и не всегда на должном уровне. 15 сентября этого года первым реальным заведующим кафедрой теоретической физики ( теперь это кафедра теоретической физики и прикладной математики ) стал молодой доцент Георгий Викторович Скроцкий. Он оказался неугодным на физико-математическом факультете Уральского Государственного университета и был освобожден тогда от занимаемой там должности " за отсутствием поручений ", как значилось в его трудовой книжке. Это событие стало известным и для нас, находящихся в Москве.
Отдел уже тогда был по размерам сравним с институтом среднего калибра. Он не первый год принимал к себе на дипломирование студентов нашего факультета. Этому, по- видимому, способствовало и то, что И.К.Кикоин в свое время заведовал кафедрой физики в УПИ, позднее был депутатом Верховного Совета СССР от Свердловска. Характерно, что при всей огромной занятости, отвечая за создание совершенно нового научного направления и очень сложного производства на Урале, он и на новом месте не прекратил педагогическую деятельность, продолжая читать лекции в МГУ, и заниматься экспериментальной исследовательской работой в своей лаборатории в ОПТК. Это типичный, достойный подражания пример отношения к Науке и педагогической деятельности крупных ученых старшего поколения ( П.Л.Капицы, А.Ф.Иоффе, Я.И.Френкеля, Л.Д.Ландау, В.Л.Гинзбурга и др.).
Большей удачи мне трудно было и желать. Это был, пожалуй, второй судьбоносный момент в моей жизни ( первым был перевод меня с некоторыми другими однокурсниками в 1949 году с энергофака на II курс открывшегося тогда Физтеха ). Я.А.Смородинский предложил мне для начала заново сдать экзамен по квантовой механике. Экзамен был зачтен, и я получил тему для дипломной работы : " Энергетические уровни мю-мезоатомов ". Интерес к мю-мезоатомам тогда был связан с идеей, высказанной академиком А.Д.Сахаровым, о возможности получения термоядерной реакции путем использования систем . Мы проживали в просторной трехкомнатной квартире, отданной под общежитие, в небольшом трехэтажном доме на 2-ом Щукинском проезде. д.16, кв.1. Прямо над нами жил академик М.А.Леонтович . Через дорогу располагалась территория ЛИПАН. Во дворе дома был приличный участок сохраненного леса. Зимой там можно было даже проложить лыжню. За ним был барак, в котором находилось общежитие какого-то медицинского института. Недалеко была станция Покровско-Стрешнево и парк, выходивший к реке Москва, с пляжем и лодочной станцией. В то время это был спокойный дачный район. Наша пятерка занимала самую большую комнату. Кроме кроватей мы обзавелись зеркальным трофейным шкафом, диваном, двумя креслами, письменным и обеденным столами. Шикарно ! В квартире были телефон, просторная ванная комната, кухня и маленькая комната рядом с кухней без окна, где мы организовали фотолабораторию. Позже в соседних комнатах были поселены студенты из Томска и Харькова. Моим основным рабочим местом тогда был письменный стол и кресло в общежитии. Днем в комнате, где мы жили сначала впятером, обычно никого не было - все остальные были экспериментаторами и работали в Отделе. Для теоретика это были идеальные условия, хотя кому-то казалось, что я отчаянный бездельник, поскольку " не хожу на работу ". Бывая в библиотеке Отдела, я часто встречал там И.К.Кикоина, просматривавшего свежие журналы и особенно " The Nature ", в котором до сих пор наиболее оперативно публикуются новости по самым разным областям науки. В том же году в Клубе ЛИПАНа академик Л.Д.Ландау читал свои знаменитые 10 лекций по физике атомного ядра. Зал был всегда переполнен. Присутствовали ведущие ученые института, а также из других институтов, научные сотрудники, аспиранты и студенты. В первом ряду неизменно занимали место вместе со своими телохранителями академики И.В.Курчатов, И.К.Кикоин, Л.А.Арцимович и др. Я тщательно конспектировал эти лекции, а затем в общежитии обрабатывал записи и переписывал их начисто. Потом в Свердловске этот конспект был напечатан на машинке в нескольких экземплярах. Лекции были опубликованы позже Л.Д.Ландау вместе с Я.А.Смородинским в виде отдельной книги, а затем включены в III-й том курса теоретической физики Ландау и Лифшица " Квантовая механика ". Я чувствовал тогда, что нахожусь в атмосфере Большой науки. Появилась какая- то уверенность в своих силах, и значительно ослабло провинциальное преклонение перед столичной наукой. Впоследствии, бывая в некоторых других закрытых институтах и ВУЗах, я все чаще замечал, что их руководители гораздо меньшего ранга и даже просто лабораторий и отделов при значительно меньшей занятости в сравнении с И.В.Курчатовым, И.К.Кикоиным считали ниже своего достоинства посещать лекции даже крупных ученых. Тем более читать самим оригинальные работы и непосредственно заниматься научными исследованиями, перепоручая порою своим подчиненным даже написание собственных диссертаций. При этом они спокойно получали ученые степени и звания, " имели " не по одной сотне печатных работ, не написав часто без соавторов самостоятельно, ни одной статьи. Зимой в один из рабочих дней, когда я трудился за своим столом, в комнату вошли двое. Одним из них был Г.А.Соловьев - куратор нашей группы от выпускающей кафедры. Второго я не знал. Это был высокий, довольно стройный человек, с живыми глазами и в шапке пирожком. Это был Г.В.Скроцкий. Наша первая встреча была краткой. Он спросил, чем я интересуюсь, и заметил, что главным является не формальная сторона теоретической физики, а физическое содержание. Это замечание было одним их толчков, которые направили меня в сторону не математической физики, а теоретической физики. Оно как-то крепко засело во мне и долго переваривалось. Так состоялось наше знакомство. Это был третий судьбоносный момент в моей жизни. В конце мая 1954 года мы защитили свои дипломные работы. Председателем Государственной комиссии был академик И.К.Кикоин. Моя теоретическая работа " Энергетические уровни мю-мезоатомов " с учетом конечной массы, размера и несферичности ядра не выглядела достаточно эффектной по сравнению с экспериментальными работами моих сокурсников, поскольку я мог продемонстрировать только несколько громоздких формул. Мой руководитель Я.А Смородинский в своем выступлении сказал: " Вначале я не был уверен, что Кокин сможет выполнить хорошую теоретическую работу, но он доказал, что я был неправ ". Я получил отличную оценку, диплом с отличием и стал инженером-физиком, а Я.А.Смородинский порекомендовал мне в дальнейшем заняться физикой твердого тела и полупроводников, как очень перспективными направлениями, и обещал походатайствовать перед С.В.Вонсовским об аспирантуре в Институте физики металлов АН СССР в Свердловске. Вернувшись из Москвы в июне 1954 года, я отправился в теоретический отдел Института физики металлов к члену-корреспонденту АН СССР С.В.Вонсовскому с уверенностью, что обо мне уже ему сообщил Я.А.Смородинский, и поэтому лихо представился " Я Кокин ..." . Это представление очень его позабавило и долго еще вспоминалось им при встречах. Потом я понял, что Я.А.Смородинский не выполнил свое обещание. Но я получил от С.В.Вонсовского задание подготовить на городском теоретическом семинаре выступление с разбором только что опубликованной знаменитой статьи американских физиков Д.Бома и Д.Пайнса в журнале " The Physical Review ", посвященной активно разрабатываемой тогда задаче многих заряженных частиц. Доклад я сделал, но об аспирантуре разговор не состоялся. Тогда я зашел на свою родную кафедру № 23 к заведующему кафедрой Г.Т.Щеголеву и там же встретил Г.В.Скроцкого, заведующего вновь созданной кафедрой теоретической физики. Он сказал, что у него аспирантских мест нет, но он может взять меня на ассистентскую должность. Я согласился и получил тут же поручение готовиться с 1-го сентября, для " физической " группы III курса, специализирующей по кафедре № 23, читать лекции и вести упражнения ( семинары ) по аналитической механике ( семестровый курс - 96 часов ). Это поручение можно было сравнить с тем, как учат порой плавать, просто бросая человека в воду. Был уже июль-август, и многие, в том числе и я, были в отпуске. Но я сел готовиться к лекциям. Курс аналитической механики начинает цикл теоретической физики, и поэтому я решил, что первую лекцию я посвящу разговору вообще о теоретической физике, о ее роли в познании законов природы, ее значении для прикладных наук. Я почти месяц потратил на подготовку только первой лекции. Студенты группы ( старостой этой группы, помнится, был Б.М.Семеров ) встретили молодого преподавателя вначале настороженно, но, в общем, доброжелательно, посыпались разные каверзные вопросы, с которыми мне удалось все-таки справиться и вскоре все встало на свои места. Позже, будучи уже молодыми специалистами, они добрыми словами вспоминали эти наши первые встречи. При подготовке к лекциям пришлось обратиться к классикам - Ж.Лагранжу, У.Гамильтону, весьма полезными оказались " Мои воспоминания " академика А.Н.Крылова и другие книги общего характера, просмотрены были различные учебники по теоретической физике, теоретической и аналитической механике, а также многие журнальные статьи. Дошло до того, что позже по межбиблиотечному абонементу я заказал и получил уникальную работу ( диссертацию ) о канонических преобразованиях уравнений Гамильтона- Якоби профессора В.Г.Имшенецкого, опубликованную в Казани еще в 1864 году. Изучение ее позволило мне более глубоко познакомиться с соответствующими методами, развивавшимися в XIX веке. Очень помог своими советами тогда мне и сам Г.В.Скроцкий. Предстояло еще многому научиться и мне самому. Самым главным, как мне казалось, нужно научить студентов самим учиться. Для этого недостаточны было только пичкать их на лекциях приобретенными мною знаниями, необходимо было зародить в них потребность к самостоятельной работе по добыванию этих знаний. Этот принцип, которому мы старались на кафедре тогда следовать, является основой подготовки специалистов не только на физико- техническом факультете УПИ, но, как я потом узнал, и в других ведущих физико- технических вузах страны (МФТИ, МИФИ и др.). Кафедра теоретической физики создавалась фактически с нуля. К моменту моего появления там уже был небольшой молодой научно-педагогический коллектив. Там работали замечательные люди, участники Великой Отечественной войны, физик-теоретик, выпускник Уральского университета доцент Павел Степанович Зырянов, аспиранты, а потом старшие преподаватели, первые выпускники факультета, тоже участники Великой Отечественной войны Г.В.Соловьев и В.М.Рыжков. Кроме того, более молодые ассистенты: А.К.Чирков, Аэлита К.Штольц, О.К.Шабалина и другие сотрудники. Помню, как Георгий Викторович принес из дома коробку любительских радиодеталей и сказал: " Теперь будем только приносить на кафедру и ничего не уносить ". Так началась организация на кафедре теоретической физики первоклассных исследовательских и учебных лабораторий. С началом 1954-55 года почувствовалось живое дыхание кафедры. Регулярно раз в неделю проводились планерки, где докладывались результаты выполнения различных поручений. Г.В.Скрокий не хотел ограничиваться только теоретической физикой и поэтому шел энергичный поиск способов получения оборудования для организации экспериментальных исследовательских и учебных лабораторий. Одновременно весьма активно работал семинар, где заслушивались доклады по различным вопросам электродинамики, СВЧ-техники, теории магнитного резонанса. Чувствовалась и определенная устремленность Георгия Викторовича. В этом году сам он читал для студентов годовой курс физики атомного ядра. Следует отметить, что мои встречи с Г.В.Скроцким всегда характеризовались непринужденностью, простотой. При этом как-то невзначай, незаметно я получал ценные методические и научные советы, касающиеся чтения лекций. Я тогда, конечно, недостаточно ценил такие беседы и считал, что все это так и должно быть в любом научном коллективе. Только много позже я понял, что мне в жизни крупно повезло, когда я оказался рядом с Георгием Викторовичем в течение многих лет. Общение с ним стало исключительно плодотворной школой для меня и во многом определило мой стиль в дальнейшей научной работе. Я не жалея тратил время на подготовку к лекциям, переработал почти всю учебную литературу в библиотеке УПИ, имеющую отношение к аналитической механике., стал регулярно следить за периодической литературой, к чему тоже приучил нас Г.В.Скроцкий. В полной мере я оценил это позже лишь после того, как покинул Свердловск. Благодаря Г.В.Скроцкому, который стал Председателем библиотечного Совета института, хорошо была представлена периодическая литература по физике. Выписывались практически все основные отечественные и зарубежные физические журналы ( тогда их было более чем на порядок меньше чем сейчас ) и на кафедре стало хорошей традицией раз в неделю заходить в библиотеку для просмотра новых поступлений. Тогда еще не было ксероксов, и поэтому мы привыкли обходиться конспектированием или полными переводами интересующих нас статей. Физика, и в частности теоретическая физика, в то время были в почете, было престижно быть физиком, и на факультет охотно шла талантливая молодежь. На факультете появилась еще одна выпускающая инженерно-физическая кафедра № 24 ( теперь это кафедра экспериментальной физики " ) и, соответственно, еще одна " физическая " группа на курсе. Наиболее высокий конкурс в Институте был на нашем факультете. В результате на факультет поступало много способных, целеустремленных, увлекающихся Наукой и готовых к упорной учебе молодых людей. Это в свою очередь стимулировало рост профессионального уровня преподавателей и повышение качества подготовки специалистов на факультете. Это было поистине " золотое " время в XX веке для физиков. 11 января 1955 г. Георгий Викторович отметил свой 40-летний юбилей. Собрались у него дома в двухкомнатной квартире, по улице Ленина, дом 54, с тещей, доцентом Лесотехнического института, женой Вероникой Эмильевной и тремя детьми Сережей, Виктором и Галей. В весеннем семестре этого года мне было поручено начать чтение курса лекций по физике атомного ядра на IV курсе ( годовой курс, переходящий на следующий семестр, 120 часов ). При этом сохранялся за мной и курс аналитической механики в осеннем семестре. Пришлось снова погрузиться в изучение литературы. На кафедре для дипломирования в 1954 - 1955 учебном году был оставлен один из той группы, талантливый теоретик В.М.Елеонский, руководителем его был П.С.Зырянов. После защиты дипломной работы, в следующем году, он был зачислен из-за отсутствия других мест на должность старшего лаборанта. В осеннем семестре 1955 года я уже параллельно читал курс аналитической механики уже потоку из 2-х групп, а также вторую половину курса физики атомного ядра. Работать приходилось много. Учебников по физике атомного ядра не было и информацию приходилось собирать из разных статей и монографий. Со временем на мне были курсы электродинамики, статистической физики и термодинамики и другие курсы, которыми мы, молодые преподаватели и аспиранты, регулярно обменивались между собой. Такой стиль работы был заведен на кафедре. Сам Г.В.Скроцкий прошел такую школу, работая в свое время у И.К.Кикоииа, когда он заведовал кафедрой физики в УПИ. В результате каждый преподаватель при необходимости в любой момент мог подменить своего коллегу без срыва учебного процесса. Содержание лекций постоянно обновлялось, и это требовало кропотливой непрерывной работы над материалом, при которой приходилось регулярно изменять объем и способ изложения отдельных разделов курса, а также дополнять его новым материалом. Это очень способствовало повышению нашей научной и педагогической эрудиции. Думаю, что сдача " теор.-минимума " Ландау дала бы мне значительно меньше. Мы не жалели времени для общения со студентами. Принимать экзамены по всем читаемым курсам обычно отправлялась целая " карательная команда " из двух-трех человек и часто с участием Г.В.Скроцкого. Студентам разрешалось пользоваться при подготовке ответа конспектами лекций и любой литературой, но зато и беседа с каждым студентом продолжалась иной раз час и более. Студенты отвечали, соответственно, тем, что наиболее способные тянулись на нашу кафедру. Теперь совместители больше не читали лекций, на кафедре выросли свои квалифицированные лекторы. Нервное напряжение не прошло для меня даром, и под Новый 1956 год я серьезно заболел ( впервые в жизни ! ) и попал в нашу институтскую больницу с диагнозом " миньеровский синдром ". Болезнь проявлялась в сильных головокружениях, когда я поднимался с постели. Я не мог передвигаться. Настроение было упадочное. Как жить дальше ? Смогу ли я работать ? Г.В.Скроцкий не раз навещал меня в больнице, и я был тронут его отеческим вниманием. Он взял на себя чтение моих недочитанных лекций по аналитической механике и физике атомного ядра. Лечила меня молодая симпатичная врач- невролог Наталья Лукьяновна Неизвестная ( говорили, что она была родственницей знаменитого скульптора Эрнста Неизвестного ). Помню, что основным лекарством был тогда валидол, который тогда капали на кусочек сахара и сосали. Я пролежал в больнице 2 недели, стал немного ходить и в январе я сбежал из больницы и вышел на работу. Тут сказалось и то, что в это время моя сестра Надя оканчивала институт и не всегда получала стипендию, мама уже не работала, а я, основной кормилец в семье, еще не имел достаточного трудового стажа, чтобы получать по больничному 100% выплату ( тогда мне платили около 40% ). Наталья Лукьяновна посоветовала мне быть больше на свежем воздухе и гулять. Она же предупредила, что эта болезнь может повториться лет через 20. И действительно, я заболел подобным образом в 1977 году. С 1 января 1956 года Г.В.Скроцкий перевел меня в старшие преподаватели с окладом 1200 рублей ( оклад ассистента был 1050 рублей), а на мое место ассистента был взят В.М.Елеонский. Еще не окончилась зимняя экзаменационная сессия у студентов, и мне пришлось, еще не оправившись, принимать экзамены по курсам " аналитическая механика " и " физика атомного ядра ". В весеннем семестре я стал читать продолжение курса " физика атомного ядра ". Хотя эти лекции были для меня повторением, они требовали кое-какой дополнительной подготовки и нервного напряжения. Я старался ходить каждый день на прогулки по городу. К весне 1956 года я был уже сильно измотан, и попросил путевку с неврологический санаторий. Мне смогли тогда найти только курсовку за полную стоимость ( 700 рублей ) на май месяц в санаторий <Курьи> в Сухоложском районе, недалеко от Свердловска. Г.В.Скроцкий дал мне взаймы необходимую сумму. Санаторий был в хорошем месте на высоком берегу реки Пышма, Я жил в соседней деревне, где местные жители сдавали комнаты курсовочникам. Там лечили меня, разными ваннами, электропроцедурами, ходьбой по терренкуру. В конце мая можно было уже купаться в Пышме. Вернулся домой я физически окрепшим. Но умственная работа меня сильно утомляла. Это меня очень тревожило: Как я смогу жить и работать дальше в таком состоянии ? Но месяц, который я использовал в счет отпуска на лечение в санатории, я должен был отработать летом. Поэтому в августе меня направили в Приемную комиссию работать в качестве заместителя Ответственного секретаря. Конкурс в Институт тогда уже был приличный. Приходили и абитуриенты, и родители с разными просьбами и жалобами. Самое жаркое время наступило, когда началось зачисление. В 1956 г. факультет перебрался во вновь построенный прекрасный корпус. Кафедра, наконец, получила удобные просторные помещения. У Г.В.Скроцкого обнаружились недюжинные не только научные, но и предпринимательские способности. Был начат ряд крупных хоздоговорных работ, в результате выполнения которых лаборатории кафедры оснастились современной аппаратурой, станками. Была создана своя механическая мастерская, где можно было изготавливать различные сложные изделия и устройства, такие как ЭПР спектрометр. На кафедре теоретической физики стали широко развиваться не только теоретические, но и экспериментальные исследования в области радиоспектроскопии, магнитного резонанса и квантовой электроники. Расширялась педагогическая и популяризаторская деятельность. Наиболее часто выступал с всевозможными популярными лекциями по линии общества " Знание " сам Г.В.Скроцкий. Летом 1956 года на кафедре появилось одна аспирантская вакансия по специальности " ядерная физика ". Отработав в Приемной комиссии, я стал готовиться к приемным экзаменам. Первого декабря 1956 года я стал первым аспирантом-теоретиком на кафедре у Г.В.Скроцкого, с приличной стипендией 1300 рублей, продолжая при этом заниматься преподавательской деятельностью и участвовать в хоздоговорной работе. Думаю, небезынтересно будет рассказать о том, как сформировалась тема моей диссертационной работы. Дело в том, что по официальной разнарядке на факультете должны были готовить аспирантов только в области ядерной и нейтронной физики. Нужны были кадры для строящейся Белоярской АЭС. В соответствии с этим требованием и была вначале сформулирована тема " Теория магнитных моментов атомных ядер ". Предполагалось, если говорить современным языком, разработать модели магнитных моментов атомных ядер в основном и возбужденном состоянии, что позволило бы, как казалось тогда, получать важную информацию о структуре ядер с помощью метода ЯМР. Однако не только на кафедре, но и во всем Свердловске тогда не было, специалистов в этой области, как впрочем, и в области нейтронной физики, и поэтому я вынужден был с полной самостоятельностью вариться в собственном соку. Я снова углубился в изучение существующей литературы. Голова постепенно пришла в норму. Мне удалось на первом году аспирантуры систематизировать опубликованный материал по магнитным моментам ядер в виде обзора и послать в Журнал Экспериментальной и Теоретической Физики ( ЖЭТФ ) две маленьких заметки по теории магнитных моментов ядер, которые, однако, мне были возвращены с разгромной рецензией. Это была первая крупная неудача. Моим рабочим местом сначала был угол в кабинете Г.В.Скроцкого, потом с П.С.Зыряновым и В.М.Елеонским мы заняли отдельную комнату. Часть времени мне приходилось тратить на подготовку к кандидатским экзаменам : отдельные главы теоретической физики, философия и английский язык. Г.В.Скроцкий предложил вместо подготовки к стандартному экзамену по философии написать статью о законах сохранения в физике и опубликовать ее в Центральном философском журнале " Вопросы философии ". Будучи в одной из командировок вместе с Г.В.Скроцким в Москве, в связи с хоздоговорными работами, я посетил его школьного друга, работавшего в Институте им. И.В.Курчатова, видного физика-теоретика профессора П.Э.Немировского и показал ему мой обзор. Его эрудиция и память меня тогда поразили. Он сразу указал на ненадежные данные в тех таблицах, которые были приведены в обзоре, и сказал, что обзор очень сырой. То, что меня потрясло, прояснилось позднее, когда вышла из печати его книга, посвященная моделям атомных ядер, содержащая таблицы аналогичные моим. Папка с неопубликованным обзором до сих пор хранится у меня дома. Не помню, в ту или другую поездку, мы посетили также семинар по теории элементарных частиц у одного из учителей Г.В.Скроцкого - профессора Д.Д.Иваненко в МГУ и городской семинар по теоретической физике у академика Л.Д.Ландау в Институте физических проблем АН СССР. В тот раз там обсуждалось письмо, полученное Л.Д.Ландау от В.Гайзенберга по поводу единой теории поля. Тогда я пожалел, что во время работы в ЛИПАНе упустил возможность посещать этот семинар, собиравший по четвергам физиков- теоретиков и не только из Москвы. Во время этой поездки, Г.В.Скроцкий познакомил меня с видным физиком- теоретиком, профессором Сергеем Владимировичем Тябликовым, с которым мы побывали затем на семинаре в Математическом институте АН им. В.А.Стеклова у академика Н.Н.Боголюбова ( позднее директора Объединенного Института Ядерных Исследований ( ОИЯФ ) в г. Дубне ). Это был 1958 год, когда очень интенсивно развивалась теория сверхпроводимости. Успехов в 1957 г. достигли практически независимо группа Бардина, Купера и Шриффера в США ( получивших за это Нобелевскую премию ) и группа Боголюбова, Тябликова и Толмачева в СССР ( получивших Ленинскую премию ). В.Тябликов представил меня после окончания семинара Н.Н.Боголюбову и сказал, что я хотел бы получить тему для работы в области ядерной физики. Он ответил, что он плохо знает ядерную физику, но для него было бы интересно распространить новые методы в теории сверхпроводимости для моделирования ядерной материи. При этом он предупредил, что один из его аспирантов уже активно работает в этом направлении. Получив свежие препринты, мы вернулись в Свердловск, и я с энтузиазмом занялся развитием идеи куперовского спаривания применительно к протон-нейтронным системам. В перспективе на этой основе можно было бы построить и модель ядерных магнитных моментов. Однако через некоторое время этот энтузиазм начал иссякать. Я стал понимать, что в одиночку мне трудно достигнуть успехов. Позже я узнал, этих успехов добился уже в 1959 году мой " конкурент " из Дубны В.Г.Соловьев. В свои поездки, будь то по хоздоговорным делам или на научные конференции, Г.В.Скроцкий, как правило, не ездил один. Манера таскать с собой своих сотрудников и аспирантов была привычной для него, несмотря на препятствия, возникавшие каждый раз со стороны главного бухгалтера института. Кроме Москвы я побывал с ним позже также в Новосибирском Академгородке, в Московском, Ленинградском и Казанском университетах, а также в ряде других научных институтов. Во время этих поездок, где только не приходилось останавливаться. В Москве это были номера в таких гостиницах, как " Москва ", " Украина " или ночлежка в Общежитие для научных работников на Трубной площади д.29/24. В Ленинграде было труднее. Своих родственников, которые жили тогда в очень стесненных условиях, я не беспокоил. Г.В.Скроцкий поручил мне в качестве " общественной нагрузки " выпускать стенную газету " Новости науки и техники ", которая сначала была кафедральной, а затем стала факультетской. В течение двух с лишним лет я был одновременно ее редактором и корреспондентом, выпуская ее регулярно два раза в месяц. Приходилось следить за всевозможной научной и научно-популярной литературой. Активно участвовал в этой работе и Г.В.Скроцкий. В то время интенсивно развивалась физика элементарных частиц, были открыты предсказанные давно теоретиками нейтрино, антипротоны, усиленно работали в этой области теоретики, возрождалась генетика. Для меня это было дополнительным способом самообразования. Читать газету приходили с других факультетов. Однажды Г.В.Скроцкому пришло в голову выпустить шутливый первоапрельский номер, что не понравилось кое-кому в нашем партбюро, и редактор был отстранен. Вскоре газета умерла совсем. Коллектив кафедры рос численно и профессионально. Пополнение молодыми кадрами шло за счет выпускников факультета: это были талантливые теоретики В.М.Елеонский, В.П.Калашников и С.П.Довгопол ( позже профессора, доктора физико-математических наук ), экспериментаторы А.П.Степанов ( затем заведующий лабораторией в Институте физики металлов УФАН ), А.Д.Витюков, Л.Н.Новиков. Кроме того, кафедра пополнилась способными выпускниками радиотехнического факультета, экспериментаторами, А.И.Филатовым, В.М.Стоцким и О.О.Бронзовым и выпускниками Уральского университета теоретиками Л.В.Курбатовым, Т.Г.Изюмовой, женой Ю.А.Изюмова ( поэже Рудницкой), Л.И.Якубом и В.Г.Показаньевым. Еще позже на кафедру перешел с кафедры физики высококвалифицированный физик-теоретик, участник боев под Ленинградом, очень педантичный и наивный человек, гроза студентов, доцент Альфред Самуилович Виглин. Мы гордились тем, что одна из решенных им задач была включена в том курса Ландау и Лифшица " Электродинамика сплошных сред ". Тем временем в 1958 году вышла из печати моя первая совместная с Г.В.Скроцким статья в журнале " Вопросы философии ", посвященная законам сохранения в физике. Перед этим мне пришлось выступить по этому вопросу на семинаре в Институте философии АН СССР с большим количеством слушателей. Мой доклад был воспринят как материал диссертации. Кандидатский экзамен по философии в УПИ был зачтен мне без всяких возражений. За публикацию статьи в этом журнале мы получили гонорар по 900 рублей, на который я купил себе велосипед " Турист ". В том же году в лаборатории магнитного резонанса А.К.Чирковым, который стал вторым аспирантом ( экспериментатором ) у Г.В.Скроцкого на кафедре, были получены первые экспериментальные результаты по исследованию методом ЭПР радикала ДФПГ, и он предложил мне провести соответствующие квантовые расчеты ширины его резонансной линии. Эти расчеты я выполнил, пользуясь методом, с которым я познакомился ранее, изучая статью японских физиков Р.Кубо и К.Томита " A general theory of magnetic resonance absorption ". Jour. Phys. Soc. Japan. Vol.9, pp. 888-919, 1954 . Этот журнал был только в Институте физики металлов и мне дали его всего на три дня, а ксераксов, калькуляторов и персональных компьютеров тогда не было. Я успел полностью перевести эту объемную статью. Г.В.Скроцкий сразу отправил ее размножить на машинке, не дав мне ее хорошенько отредактировать. Один из экземпляров попал и в Казанский Государственный университет. Статья впоследствии сыграла очень важную роль в развитии теории магнитного резонанса не только у нас, но и в мире.. В результате в ЖЭТФе была опубликована в 1958 году наша с А.К.Чирковым статья, которая положила начало новому направлению в моей работе. По предложению Г.В.Скроцкого тема моей диссертационной работы была изменена. Она называлась теперь " Квантовая теория электронного и ядерного парамагнитного резонанса и релаксации в слабых переменных полях ". Я выполнил ряд работ по теории магнитного резонанса в жидкостях, которые опубликовал, начиная с 1959 года, часто вместе с Г.В.Скроцким в ЖЭТФе. Дальнейшим успехам способствовало постоянное общение с ближайшими коллегами, как теоретиками, так и экспериментаторами, регулярные семинары, работа по хоздоговорной тематике, совместные поездки на конференции. На наш семинар приходили и сотрудники других кафедр. Собрать необходимый материал по новой теме и представить к защите диссертацию я смог уже после окончания срока аспирантуры в 1960 году. В основном работа была посвящена разработке квантовой теории уширения резонансных линий ЭПР и ЯМР в жидкостях. Вернусь к кафедральной жизни. Будучи глубоко убежденным в том, что успешная теоретическая деятельность возможна лишь на хорошей экспериментальной основе. Г.В.Скроцкий продолжал активно работать по организации, необычных для кафедр теоретической физики, экспериментальных исследовательских лабораторий электронного парамагнитного и ядерного магнитного резонанса ( ЭПР и ЯМР ), квантовой электроники, а также учебных лабораторий электронной микроскопии, рентгеноструктурного анализа и атомной физики, в которых мы, преподаватели-теоретики, наряду с экспериментаторами вели студенческий практикум.
Душой кафедры был Г.В.Скроцкий. Все работали с увлечением. На кафедре действовал постоянный научный семинар, на котором обсуждались как работы самих сотрудников, так и новинки литературы. Чтобы немного отдохнуть, мы обычно непроизвольно собирались вечером в кабинете Г.В.Скроцкого для " трепа ", который обычно сопровождался разными шутками и хохотом. Рабочий день не ограничивался 8 часами. Часто можно было застать на кафедре людей и позднее 10 часов вечера. Правда, тогда почти ни у кого не было отдельной квартиры, кое-кто жил в общежитии, а дома нас не ждал телевизор. Позднее для решения жилищных проблем с общего согласия мы стали затем отдавать часть своего хоздоговорного заработка в фонд покупки кооперативных квартир. Так было куплено несколько квартир для бесквартирных молодых семейных сотрудников кафедры. На кафедре силами ее научных сотрудников, а также золотыми руками работников мастерской А.И.Колесникова и А.Н.Соколова были созданы уникальные установки. В результате интенсивной работы были разработаны прецизионные магнитометры с рекордной для того времени чувствительностью. Они нашли применение в Народном хозяйства и в Военно-морском флоте. Таким образом, на Урале, в УПИ, выросла признанная в Стране Научная школа, где до сих пор ведутся работы в области магнитного резонанса, динамической поляризации ядерных моментов и магнитометрии. В лабораториях кафедры, начиная с III курса, в научно-исследовательской работе активное участие принимали студенты. Всячески поощрялась инициатива и самостоятельность. Эта деятельность затем заканчивалась дипломными работами и нередко публикациями и изобретениями. К нам приходили с других факультетов и институтов, приезжали из других городов, в том числе и из Москвы и Ленинграда, и восхищались тем, что видели у нас : просторные помещения, отличное оборудование, деятельный коллектив. Бывали на кафедре и известные ученые. Легендарный " Зубр ", ярый " вейсманист-менделист " профессор Н.В.Тимофеев- Ресовский в весеннем семестре 1959 года прочитал на факультете увлекательный курс лекций по радиобиологии. После лекций он заходил " потрепаться " на кафедру. П.С.Зырянов и В.М.Елеонский под его влиянием увлеклись биофизическими проблемами. В результате П.С.Зырянов опубликовал в журнале " Цитология " оригинальную модель авторепродукции элементарных клеточных структур, а в журнале " Биофизика " свою теоретическую модель деления хромосом. П.С.Зырянов и В.М.Елеонский развили на кафедре очень активную деятельность в области теории многих тел и теории металлов. Укажу здесь только на одну очень важную, на мой взгляд, их работу ( ЖЭТФ, 1956 г. ) посвященную обобщению уравнения Хартри на случай нестационарных состояний, которая была одной из предшественниц широко известного теперь в мире так называемого " приближения хаотических фаз ". В.М.Елеонский первый на кафедре, минуя аспирантуру, в 1959 году защитил кандидатскую диссертацию. С 1 по 5 июня 1959 года в Казани состоялась первое Всесоюзное Совещание по парамагнитному резонансу. Мы поехали туда целой группой: Г.В.Скроцкий, я, А.К.Чирков, Т.Г.Изюмова, Л.Н.Новиков. А.П.Степанов.
1 декабря у меня закончилась аспирантура, а мое место занял А.К.Чирков. На распределении мне предложили место старшего преподавателя на кафедре 24, но я не хотел покидать кафедру теоретической физики и согласился остаться там, в должности ассистента. С 10 декабря меня зачислили ассистентом. Я продолжил читать лекции, вел практические занятия в рентгеновской лаборатории и писал диссертацию. К тому времени у меня было уже опубликовано достаточное количество работ в области магнитного резонанса. В 1960 году кафедра стала выпускающей и начала готовить специалистов по квантовой радиофизике, квантовой электронике и физике твердого тела. Это стало возможным благодаря исключительным усилиям Г.В.Скроцкого, которые активно поддерживались на кафедре и, к сожалению, не всегда администрацией института. Дело в том, что, планам Министерства среднего машиностроения, эта специализация не соответствовала, и разрешение выпускать таких специалистов приходилось получать каждый год заново. Рос авторитет кафедры, она стала обслуживать не только весь свой факультет, но и другие факультеты института. В июле я закончил писать диссертацию, напечатал одним пальцем первый вариант и отвез его на дачу к Г.В.Скроцкому в Верхнюю Сысерть. На даче пришлось пожить несколько дней, и как только диссертация была прочитана, я сел на велосипед и под дождем отправился домой. Снова сел за пишущую машинку, на которую летом на кафедре никто не претендовал,. Напечатал не торопясь пять экземпляров и отдал в переплет. В сентябре, я отправился в университет. Там пришлось доложить диссертацию на заседании кафедры теоретической физики. Оппонентами были назначены Ю.А.Изюмов - молодой кандидат физико-математических наук из Института физики металлов, муж Т.Г.Изюмовой и Семен Александрович Альтшулер, профессор из Казанского университета. Защита была назначена на 16 февраля 1961 года. Затем я сходил в Главлит за разрешением печатать автореферат, сдал объявление о защите диссертации в газету " Уральский рабочий " и отнес автореферат в университетскую типографию. Когда все было готово, я сдал документы Ученому секретарю Ученого совета УрГУ М.Н.Янкловичу. В осеннем семестре я приступил к чтению лекций по уже знакомому мне годовому курсу " Физика атомного ядра " для студентов 5-го курса. В 1961 году благодаря усилиям Сергея Васильевича Вонсовского на Урале была организована I-ая Всесоюзная зимняя школа физиков-теоретиков. Она проходила c 15 по 26 января на турбазе Коуровская, расположенной на скале Георгиевской, на берегу реки Чусовой в очень живописном, но не вполне благоустроенном месте. На противоположном берегу Чусовой располагалось село Коуровская слобода. Это была не только первая школа на Урале, но и вообще в Стране. Мне посчастливилось тогда побывать на ней вместе с Г.В.Скроцким и с аспирантами нашей кафедры Т.Г.Изюмовой и Л.В.Курбатовым, пообщаться и познакомиться со многими видными физиками-теоретиками: В.Л.Бонч-Бруевичем, В.П.Силиным, Е.А.Туровым, А.М.Косевичем и др. Всего участников тогда было 46 человек. Я тогда занимал должность ассистента и находился в ожидании защиты диссертации. В том году выдалась очень холодная зима с январскими морозами, доходившими в некоторые дни до -40 С. Условия проживания на турбазе были спартанские. Мы располагались в двух двухэтажных деревянных корпусах с печным отоплением, причем у одного из них " удобства " были холодные на улице. В " холодном " корпусе жили по 4-6 человек в одной комнате. Лыжные прогулки мы совершали обычно либо по высокому берегу Чусовой с прибрежными скалам высотой до 50 метров, либо непосредственно по льду реки, которая местами не замерзала из-за сильного течения. Красота ! Начиная с четвертой " Коуровки " проведение школ было перенесено на более " теплое " время - конец февраля, хотя и тогда случались очень сильные морозы.
Основными темами тогда были : 1. В.Л. Бонч-Бруевич " Методы квантовой теории поля в статистической физике " 2. И.О. Кулик " Диаграммная техника для ферми-систем " 3. Ю.А. Изюмов " s-d обменная модель переходных металлов " 4. М.И. Каганов " Ферми-поверхности металлов и их свойства. Гальвано-магнитные свойства металлов " 5. А.М. Косевич " Термодинамика электронного газа с произвольным законом дисперсии " 6. О.В. Константинов " Новый метод в теории кинетических явлений " 7. Э.А. Канер " Циклотронный резонанс в металлах " 8. В.П. Силин " Электромагнитные свойства плазмы " В то время, лекции читались классическим способом с помощью мела и тряпки и продолжались не один час,, а слушатели имели возможность не только слушать, но и вести, часто на коленках, конспекты этих лекций. Кроме таких лекций часть времени обычно отдавалось семинарам, на которых мог выступить любой желающий с сообщением на 20 минут по самым разным вопросам. На турбазе параллельно шла и туристская жизнь. Здесь в течение одного-двух дней формировались группы туристов, которые отправлялись в многодневный лыжный поход, а потом возвращались на базу. Среди них были и симпатичные молодые спортивные девушки. Они с удовольствием танцевали вечером в клубе с нашими теоретиками, которые, однако, за их увлечение туризмом называли их " троглодитками ". На турбазе тогда соблюдался свой распорядок дня. Электричество в клубе выключалось в 10 часов - " Отбой ". Затем такие школы стали проходить регулярно сначала ежегодно, затем через год в разных живописных местах Урала и Предуралья. Независимо от места проведения все они назывались " Коуровка ". Выступали в " Коуровках " со своими лекциями В.П.Силин, А.А.Рухадзе, С.В.Тябликов, Г.В.Скроцкий, Д.Н.Зубарев, А.М.Косевич, В.Л.Бонч-Бруевич, М.А.Леонтович, Л.В.Келдыш и В.Г.Барьяхтар. Молодые теоретики могли из них наиболее доступным образом, как говорится, из первых рук, узнавать о современных проблемах и достижениях не только в теории твердого тела, но в других смежных областях науки. В первых " Коуровках " повышали свою квалификацию и ряд молодых сотрудников кафедры. Теперь эти школы стали уже Международными. Во многих из них участвовал и Г.В.Скроцкий, обычно в качестве лектора. Последний раз он выступал с лекцией на " Коуровке-XXXIII " в 1990 году. Такой метод повышения квалификации широко использовался за рубежом и оказался очень полезным и эффективным. Конспекты лекций из разных " Коуровок " я сохранил до сих пор. Некоторое время лекции по основным темам издавались в виде препринтов, а в последние годы публиковались сборники тезисов лекций и докладов. В 2014 году в Верхней Сысерти под Екатеринбургом прошла XXXV " Коуровка ". Занятия в школе дополнялись не только замечательными традиционными лыжными прогулками, но и и обычным вечерним " трепом ", который часто возглавлял Г.В.Скроцкий. Это был своеобразный Клуб ученых, где в непринужденной, свободной от условностей, обстановке происходили обсуждения самых разных и не обязательно научных вопросов, легко, иногда даже на лыжне, завязывались полезные знакомства. Г.В.Скроцкий ( пожалуй единственный ) во время " Коуровок "не прекращал популяризаторской деятельности. Он часто выступал на ближайших предприятиях с популярными лекциями, за что получал неизменные благодарности от слушателей. Различные школы, как метод повышения квалификации, уже широко использовались за рубежом и оказался очень полезным и эффективным. Потом такие школы стали возникать по самым разным направлениям науки и техники и в нашей Стране. Организатором и руководителем школ по голографии и магнитному резонансу стал впоследствии, уже работая в МФТИ, и Г.В.Скроцкий. В какой-то мере мы были первопроходцами на кафедре. Последующие аспиранты и думаю, что и последующие заведующие кафедрой, уже не сталкивались со многими из встречавшихся нам трудностей, как и с удовлетворением, полученным от преодоления многих из них. Хочется отметить ту роль, какую играл для меня мой руководитель, тогда еще доцент, Г.В.Скроцкий. Я не видел в наших отношениях ничего необычного, поскольку не знал, что обычным считается часто совсем другое отношение к аспиранту со стороны руководителя. Сейчас я твердо знаю, что мне выпала редко встречающаяся в жизни удача встретить в жизни такого человека, который был для меня не просто учителем, коллегой, но стал и настоящим другом. Впоследствии многие свои поступки я часто сверял и с его поступками. Конечно, некоторые недостатки были и у него. Отмечу еще одну особенность стиля работы Г.В.Скроцкого. В отличие от многих других руководителей научных коллективов, которых мне приходилось встречать позднее, он никогда не претендовал на авторство работы, в которой не принимал прямого участия. Некоторые его аспиранты-экспериментаторы вообще не имели с ним совместных работ. Г.В.Скроцкий поражал нас удивительно широким научным и жизненным кругозором, беспредельной увлеченностью наукой, а также исключительно общительным характером. В свое время он прошел непрямой путь в своей трудовой деятельности, начав ее с монтера телефонной станции в довоенной Одессе. В 1938 году он окончил с отличием Одесский университет. Затем он оказался в Свердловске и работал ассистентом на кафедре физики у И.К.Кикоина в УПИ. Война застала его во время отпуска в Одессе. Затем он был аспирантом у известного профессора Д.Д.Иваненко, оказавшегося в эвакуации в Свердловске. Будучи мобилизованным в армию, он был направлен в Военно-воздушную академию им. Н.Е.Жуковского ( она была тогда эвакуирована в Свердловск ), где вскоре стал преподавать там физику. Позже он стал ассистентом, а затем и доцентом, заместителем заведующего кафедрой общей физики Уральского университета. Там же в 1947 году он защитил кандидатскую диссертацию по общей теории относительности. Позднее в 1957 году в Докладах АН СССР ( т.114, сер. физ., с.73. ) была опубликована его работа " О влиянии силы тяжести на распространение света ", в которой им были указаны два новых эффекта общей теории относительности, доступные экспериментальной проверке: это поворот плоскости поляризации и кручение луча света, проходящего вблизи края Солнца. Она также получила высокую оценку крупных физиков-теоретиков, таких как ближайший сотрудник А.Эйнштейна Л.Инфельд и академик В.А.Фок, последний писал ему, что одной этой работы достаточно для присуждения ученой степени доктора физико- математических наук. Как потом отмечал В.А.Фок : " C возрастом фантазия Г.В.Скроцкого не истощилась, а чутье - окрепло ". Научную работу Г.В.Скроцкий совмещал с весьма активной педагогической и популяризаторской деятельностью. Он с большим мастерством, исключительной ясностью и доходчивостью читал лекции студентам по всем разделам теоретической физики. Они пользовались неизменным успехом у студентов. Этому способствовал во многом и одесский юмор, украшавший его речь. Он часто и регулярно выступал с популярными лекциями по различным областям физики перед населением по линии общества " Знание " и приобщал нас тоже к этой деятельности. В начале 1961 года Г.В.Скроцкий предложил нам участвовать в переводе вышедшей в 1959 году на английском языке книги В.Лоу " Парамагнитный резонанс в твердых телах ". Тогда на русском языке в таком направлении была только одна книга С.А.Альтшулера и Б.М.Козырева " Электронный параиагнитный резонанс ",вышедшая в 1961 году. Перевод мы разделили на троих: Т.Г.Изюмова, Л.В.Курбатов и я. Г.В.Скроцкий взял на себя общее редактирование. Перевод мы сделали быстро. Книга вышла уже в 1962 году и оказалась очень востребованной. Я получил очень хороший опыт, пригодившийся мне в дальнейшем. Позже я участвовал также в переводе на русский язык книги А.Абрагама " Ядерный магнетизм ". Перевод ее под редакцией Г.В.Скроцкого вышел в 1963 году. " Коуровка-I " прошла. Начался очередной семестр, в котором я продолжал чтение годового курса " Физика атомного ядра " для студентов 5-го курса физико-технического факультета. На 16 февраля 1961 года была назначена защита моей диссертации. Я, конечно, сильно волновался. И вот, буквально за несколько дней до защиты, я получаю телеграмму из Москвы, из Института химической физики от И.В.Александрова и Н.Н.Корста. В телеграмме они сообщили, что диссертация моя их заинтересовала, и они хотели бы с ней познакомиться, а также спрашивали, не буду ли я против их присутствия на защите. Я, естественно, ответил, что не возражаю. Они появились накануне защиты и сразу попросили посмотреть диссертацию. Они уединились и через некоторое время сказали мне, что у них нет возражений, и они могут написать положительный отзыв. Я не отказался и вздохнул свободнее. Как потом выяснилось позже, интерес к моей диссертации был вызван тем, что у Коли Корста была подготовлена диссертация с очень похожим названием, но совершенно другая по содержанию. 15 февраля в час дня в Свердловске состоялось полное солнечное затмение, а небо было безоблачное. Гости приняли это событие как подарок, а я был рад, что это не произошло в четверг 16 февраля в день защиты, которая была назначена как раз на час дня. Вторым " подарком " гостям было принятие на Ученом совете, перед моей защитой, решения об аннулировании прошедшей ранее скандальной защиты на степень кандидата экономических наук какого-то деятеля из Горкома ВЛКСМ. Надо сказать, что Ученый совет в УрГУ был общим для всех специальностей. Сейчас я не помню, как могли голосовать там физики за лириков и наоборот. Но народу на заседании было много. Но вот подошло мое время. У меня было 40 минут, доска и мел с тряпкой. Плакаты для выступления тогда еще не было принято готовить. Я изобразил мелом две кривых и какую-то простую формулу, а остальное время использовал устно. В протоколе было написано, что Ученый совет проголосовал 27 за и 1 против. Как полагается, далее должен был быть банкет. Решили устроить его дома в нашей 20- метровой комнате во 2-ом студенческом корпусе. Сейчас я даже не могу представить, как мы там все уместились. Кроме нашей семьи из троих человек, были также мой руководитель и заведующий кафедрой Г.В.Скроцкий, мой оппонент Ю.А. Изюмов, профессор из Казани С.А.Альтшулер, сотрудники нашей кафедры: А.К.Чирков, Т.Г.Изюмова, П.С.Зырянов, В.М.Елеонский, Л.В.Курбатов и три московских гостя : два из Института химической физики и один из Института Физической химии. Мой главный оппонент С.А.Альтшулер, поздравив меня, сказал: " Теперь Вам нужно садиться за докторскую диссертацию ". Я же сразу ответил " Ни за что не сяду. Намучился ". " Ничего, отдохнете и сядете " - ответил он. И вот я действительно сел за нее только через 42 года, но совсем не потому, что отдохнул к тому времени. Защита и банкет после нее для всей моей семьи было очень значительным событием. До этого мы практически никаких праздничных застолий ни дома, ни на стороне не устраивали. Да и с деньгами тогда у нас были проблемы. Но все прошло хорошо. А 12 апреля 1961 года весь Мир был взбудоражен новостью : впервые в космосе наш человек - Юрий Алексеевич Гагарин . Весной я был в очередной командировке в Москве. Теперь стало удобнее летать самолетами. С 1959 года Аэрофлот стал получать реактивные самолеты Ту-104, а затем и турбовинтовые Ил-18. Я зашел в ВАК и получил диплом кандидата физико-математических наук ( утвержден 6 мая 1961 г. ). Диплом доцента я получил в 1963 году. В 1962 году Георгий Викторович с успехом защитил по совокупности представленных работ докторскую диссертацию по теме, весьма далекой от темы его кандидатской диссертации: " Некоторые вопросы магнитного резонанса и релаксации ". В ней были отражены результаты второго этапа многогранной деятельности Г.В.Скроцкого на Уральском Физтехе. Официальными оппонентами при защите докторской диссертации были известные доктора физико-математических наук профессор С.А.Альтшулер ( Казань ), профессор С.В.Тябликов ( Москва ) и член-корреспондент АН СССР С.В.Вонсовский ( Свердловск ). В отзывах ими отмечались большие заслуги Г.В.Скроцкого по созданию Уральской школы магнитного резонанса. Они единодушно свидетельствовали о его больших научных успехах в области теории магнитного резонанса, позволивших Скроцкому с учениками занять видное место в этой новой области физики. В 1963 году он был утвержден в звании профессора по кафедре " Теоретическая и математическая физика ".
В 1961-64 годах кафедру стали покидать некоторые " старейшие " сотрудники. В Отдел физико-технических проблем энергетики УрНЦ АН СССР ( теперь Институт теплофизики УрНЦ ) сначала ушел В.М.Елеонский, в другие академические институты УрНЦ перешли П.С.Зырянов, А.К.Чирков, В.П. Калашников, В.М.Рыжков, А.П.Степанов, А.И.Колесников. Позднее первые четверо из них защитили докторские диссертации, стали заведующими лабораториями и отделами, а профессор А.К.Чирков в 1977 году вернулся на кафедру и до 1987 года работал в качестве заведующего. В 1964 году К.А.Валиев пригласил меня перейти к нему в физический отдел в качестве начальника теоретической лаборатории во вновь организуемый НИИ Микроприборов ( тогда предприятие п/я 2015, Зеленоград ), где он только-что стал начальником физического сектора. Г.В.Скроцкий по этому поводу мне сказал: " Раз Валиев зовет, нужно ехать ! ". Я тогда еще не знал, что он подал документы в конкурсную комиссию МФТИ. 16 ноября 1964 года я вышел на работу в НИИ микроприборов в Зеленограде и снова погрузился в изучение литературы, теперь по физике полупроводников. А в январе 1965 года Георгий Викторович перешел по конкурсу на должность заведующего новой кафедры квантовой электроники на факультете физической и квантовой электроники в МФТИ, где и проработал до последнего дня своей жизни. Так был отмечен его 50 - летний Юбилей. На Урале осталась научная школа, где до настоящего времени продолжалась исследовательская работа в области магнитометрии. Для него начался третий этап его активной деятельности на московской земле с новыми научными интересами в области оптики и голографии. |
|
|
|
| Издательство " DiaKon * ДиаКон" | Инициатор проекта Яремко А.Н. |